Прощальный свет Ирины Костровой: как эпоха уходит, но не прощается

1 мая 2025 года мир театра и кино потерял одну из своих самых ярких звёзд — народную артистку СССР, актрису поколений, женщину-эпоху — Ирину Васильевну Кострову. Ей было 102 года. Целое столетие, но для тех, кто любил её талант, возраст — это всего лишь цифры.

Я стояла за кулисами «Москонцерт Холла» в тот день, держа в руках исписанную мелким почерком бумагу — прощальную речь. Всего пара страниц, но каждая строчка будто прожигала пальцы. Как можно прощаться с человеком, который был частью нашей культуры? Как сказать «до свидания» тому, чей голос всё ещё звучит в памяти?

Ирина Васильевна была не просто актрисой. Она была эпохой.

Как передать словами масштаб личности, чей путь начался ещё в военные годы? В те времена, когда вместо театральных подмостков были фронтовые площадки, где молодые артисты выступали для бойцов в полевых условиях. Именно так начинала Ирина Кострова — в агитбригадах, под дождём и холодом. И именно в этом суровом испытании рождался её талант, закалялся голос, формировалось мастерство, которое через десятилетия станет опорой советского и российского театра.

Она играла так, что зритель забывал дышать. Её Катерина в «Грозе», Лариса в «Дворянском гнезде», героиня «Оптимистической трагедии» — эти роли были не только работой. Это были исповеди. Признания. Откровения.

Когда редакция газеты «Аргументы недели» вручала ей премию «Сможем вместе победить» в 2024 году, никто не удивился. Эта награда — дань уважения тем, кто прошёл нелёгкий путь, сохранил достоинство и продолжал верить в людей. Ирина Васильевна — одна из таких. Она не просто жила в истории — она была её живым памятником.

Её последний выход на сцену был почти незаметным. Тихим, как шуршание занавеса. Но даже тогда, в свои сто лет, она оставалась собой — хрупкой, но непоколебимой, молодой душой, у которой мы все учились быть человечнее.

Когда я вышла произносить слова прощания, я думала: «Не справлюсь». Я никогда раньше не говорила перед такой аудиторией. Горло сжалось, сердце билось где-то в области горла. Но едва я ступила на сцену, случилось странное. Свет софитов ударил в лицо, и вдруг — тепло. Будто меня обняли. Я посмотрела в зал, на портрет Ирины Васильевны. Её улыбка — спокойная, чуть лукавая — словно говорила: «Всё будет хорошо. Говори. Я рядом».

И я заговорила. Не текст, не заготовленные строки — а от сердца. К ней. К женщине, которая даже после ухода умела дарить силу. Интонации, которые я когда-то зубрила на курсах ораторского мастерства, пришли сами. Голос стал уверенным. Руки перестали дрожать. Потому что я поняла: это не конец. Это лишь поворот.

Ирина Васильевна не ушла. Она осталась в памяти каждого кто хоть раз видел её на сцене.
В наших сердцах. В паузах между словами. В том, как зрители смотрели друг на друга и понимали: мы теперь — хранители её света и памяти о ней.

А свет этот не угасает. Он — в каждом спектакле «Ленкома», в каждом классическом тексте, который она когда-то оживляла. Он — в нас. В людях, которых она научила любить искусство без остатка. Жить им. Быть им.

Сегодня мы прощаемся. Но не забываем — она остаётся в нашей душе, в памяти навсегда. Потому что такие, как Ирина Васильевна Кострова, не становятся прошлым. Они становятся легендой. А легенды — вечны.

Источник: argumenti.ru