Есть гении в русских селеньях

В конце апреля 2025 года я посетил очередную ярмарку «Арт-Москва», не ожидая никаких сюрпризов. И мы с супругой уже нацелились на выход, как я увидел кое-что и остолбенел — это был, полагаю, лучший арт-брют, то есть грубое, необработанное искусство, создаваемое чисто для себя и самовыражения, без всяких поправок на так называемое умение рисовать: композицию, пропорции, перспективы, приятные глазу сочетания цветов и прочие эстетически утвержденные каноны прекрасного.

Мудрец. Работа Сергея Белянинова ака Серджио Бело

Увидел я нечто невообразимо простое, но доселе мною невиданное: такие чёрные сущности, с прожилками красного, необычных форм. Они в своей простоте поразили меня, как в своё время поразила Чарльза Саатчи работа «Миллениум» Дэмиена Хёрста: герметичный стеклянный короб, в котором лежала голова коровы, и летали тысячи мух, время от времени попадая в электрическую мухобойку и сгорая вспышками. Саатчи стоял целый час, раскрыв рот, а он — миллиардер, рекламный магнат и один из крупнейших коллекционеров в мире. И там же он задумал систему поддержки молодых художников, и так появились YBA (Young British Artists, «Молодые британские художники»), а Лондон из задрипанной и задмуханной арт-провинции стал мировой арт-столицей.

Работа Сергея Белянинова ака Серджио Бело

Поразившие меня работы оказались плодами спонтанного вдохновения 14-летнего мальчика с дислексией Сергея Белянинова, которого стали продвигать под международным брендом «Серджио Бело». Скажу, что меня поразило, чего я не видел никогда и нигде, и только одну аналогию я смог провести. Ничего подобного я не видел во всём диапазоне арт-брюта, оно же искусство аутсайдеров, от Ганса Принцхорна до нью-йоркской галереи Ricco/Maresca и недавнего аукциона аутсайдерского искусства 19 апреля 2025 года питерского фонда «Аутсайдервиль» Ольги Фоминых в московской гостинице MYS.

Восхитительная работа в стиле арт-брют с аукциона Аутсайдервиль

Надеюсь, я кое-что в этом деле понимаю, потому что я по базовому образованию особый искусствовед — я занимался первобытным искусством, и моя специализация — это семантика и семиотика первобытной культуры, это дисциплина на стыке искусствоведения и культурной антропологии. Объясняя по-простому, что именно хотели сказать первобытные люди и каким образом они это говорили, не будучи ещё связанными никакими эстетическими канонами, которые впервые были оформлены в гипотетический, известный нам по косвенным источникам, трактат по теории прекрасного «Канон» древнегреческого скульптора Поликлета, это середина пятого века до нашей эры, то есть всего две с половиной тысячи лет назад. В то время как человечество творит не менее тридцати тысяч лет.

Образцовый китч. Работа Ильи Глазунова

То, что «заходит» тотальному большинству российской аудитории и других стран с крайне консервативными взглядами на искусство, то есть «похожесть», давно перестала быть определяющим фактором как ценности, так и цены произведения искусства. Если говорить предельно ясно, то большинству, по выражению умнейшего арт-критика Анджея Дравича, нравится торжественная стилистика мещанского китча, и самые любимые художники — это Шилов и Глазунов, мастера живописной демагогии. Никаса Сафронова я не трогаю, потому что он человек хороший, а преставившийся недавно Зураб Церетели был очень хорошим живописцем, а вовсе не большим скульптором. Российская великая скульптура кончилась на Владимире Лемпорте (1922–2001), Руфиме (Николае) Силисе (1928–2018) и Вадиме Сидуре (1924–1986), поэтому приходится, зажмурившись, довольствоваться пластическими изделиями народного художника РСФСР Бурганова (1935 г.р.).

Вадим Сидур Взывающий

Нет необходимости убеждать грамотную часть читательской аудитории в очевидных дискурсах и нарративах. Мы недавно писали об одном из главных критериев ценности произведения искусства, выраженном в денежных единицах. Тех, кто хочет погрузиться в тему, мы отсылаем к нашей предыдущей публикации, с которой можно и нужно ознакомиться здесь.

Если посмотреть, что в мире продаётся за самые большие деньги (ссылка здесь), то увидим, что кроме Леонардо да Винчи, Гольбаха и Рубенса, весьма редких гостей на аукционах и закрытых продажах, классическое искусство практически не представлено. Все, за что уплачены астрономические деньги, далеко от критериев того, что российский обыватель считает красивостью. Айвазовский и Шишкин никому не нужны, это второй-третий сорт для мировых коллекционеров, их покупают только русские. Не потому, что Айвазовский — плохой художник, а потому, что он не уникален, есть и другие маринисты, и написал он более 6000 картин. А вот Жан-Мишель Баския — всего около 160 за 28 лет жизни, Фрэнсис Бэкон — не более 600 за 82 года жизни, Марк Ротко — 178 полотен за 63 года, Джексон Поллок — около 360 за 44 года жизни, Винсент ван Гог — около 860 полотен маслом, но он писал картину в день и каждый день, Амедео Модильяни — 355 полотен. Шагал за почти сто лет жизни написал около тысячи работ. Пикассо был плодовит, но то особый случай. Наиболее ценными считаются его работы, где он ушёл от фигуративной живописи и писал людей и предметы в нескольких измерениях. А их всего несколько сотен. Из двадцати тысяч созданных им произведений искусства значительную часть составляют всякие почеркушки.

Кандинский очень дорого ценится в мире

Когда-то русское искусство очень ценилось во всём мире. Это то, что было создано в первой четверти прошлого века. Ровно за сто лет, фактически на нашей памяти, ничего значительного Россия не внесла в сокровищницу мирового искусства, не считая нескольких балетов (преимущественно дореволюционной хореографии) и симфоний Шостаковича и Шнитке. На «Броненосце «Потёмкине» 1925 года кончился русский авангард, если не считать ещё нескольких конструктивистских шедевров архитектуры вроде «Дома Наркомфина» 1928 года. Советская власть придушила свободную творческую мысль и загнала всех в тюремный коридор социалистического реализма, и держала в нём художников всех видов искусств до самой своей кончины, до распада СССР. Но это не значит, что загнанное под плинтус русское искусство хуже западного.

В России ещё нет настоящего рынка искусства и даже нет ещё нескольких сотен коллекционеров. Поэтому с ценами на современное русское искусство бывают чудесатые странности. Западный рынок более устойчив, предсказуем и богат. Но мы теперь зайдём с другого фланга — со стороны вкусов. Что больше ценится — академические навыки или отсебятина, когда художник пишет как Бог на душу положит? Получается, что по критериям цены больше ценится отсебятина. Но талантливая отсебятина. Талантливость — это интуитивное следование критериям профессионально построенной картины. Эти критерии постигаются либо интуитивно и через насмотренность, либо им обучают в художественных институциях.

Композиционное построение картины

Никто не отменял правил построения картины или скульптуры. Рассказываемая художником история, даже если это абстрактное полотно, которое передаёт чистое чувство или движение души, должна иметь прежде всего композицию, сбалансированность, цветовую палитру, эмоционально окрашенное сочетание цветов и тонов, передающих чувство и не вызывающих отвращения и омерзения. Потом идёт сюжет, рассказ. Что может быть более абстрактным, чем полотна Кандинского или Поллока? Но они имеют чёткую структуру, композицию, гармоничную цветовую палитру.

Фрэнсис Бэкон Две фигуры 1953

Если мы посмотрим на триптихи Фрэнсиса Бэкона, где он под видом борьбы овладевает мелким воришкой и уголовником Джорджем Дайером, то увидим точно скомпонованное расположение фигур и цветовую палитру, передающую физическое и сексуальное напряжение, тошноту и боль. Чистая отсебятина, не имеющая ничего общего с академической живописью, которой Бэкон никогда и не учился.

Работы Сергея Белянинова ака Серджио Бело

Именно по таким критериям у меня вызвали восторг работы совсем ещё отрока Сергея Белянинова и отторжение работ Димы Королева, профессионального художника, выставлявшегося под псевдонимом «Самуилл Маршак», которого я видел в галерее Владимира Овчаренко несколько лет назад. Я понимаю, что Овчаренко прежде всего финансист, и только по случаю маршан, то есть впитывающая деньги прокладка между художником и покупателем. Но всё же есть разница между арт-брютом, искренней работой, идущей от человеческой души, и неряшливой дешёвкой, которую впаривают на голубом глазу как жестокий пранк, как глумливую насмешку над доверием добросовестных приобретателей.

Ещё одно упражнение в дурновкусии и неряшливости. Работа Димы Королева напоминает зарисовку новогодней блевотины из салата оливье с селёдкой под шубой и ручейком шампанского

У Сергея Белянинова, Серджио Бело, нет психических отклонений, просто мозги работают по-другому. У Джексона Поллока и у Пабло Пикассо тоже была дислексия, равно как и у Киану Ривза, что не мешает добиваться выдающихся успехов. Сергею трудно читать, и он утомляется от долгих разговоров. Хороший мальчишка, крупный не по годам. Пубертатный возраст, время, когда меняется гормональный фон. Я спросил у него, что он любит. Читать не любит, это понятно. Но любит боевики, любит искусство. Его дед был живописцем, этот талант обычно передаётся через поколение. Родители собирают искусство, и юное дарование растёт на образцах талантливых, проверенных временем. Рано судить о нём как о зрелом мастере, это ещё дитя. Но это точно не из тех вундеркиндов, удел которых — удивлять в детстве, а в зрелости подметать улицы и собирать бутылки. Это мальчишка с задатками, как будущий олимпийский чемпион.

Роберт Мазервелл. Две фигуры с синей полосой

Ведь тут какое дело. У многих ошибочное представление, что выдающиеся способности спортсмена или учёного может воспитать хороший тренер или преподаватель. Это большое заблуждение. Хорошего спортсмена заранее отбирает хороший тренер с пристрелянным глазом, а других детишек выбраковывает. Очень показателен пример математика Сергея Рукшина, находившего талантливых детей и воспитавшего многих выдающихся математиков, реальных гениев человечества, включая Гришу Перельмана. Идёт Рукшин по коридору, за ним семенит мамаша. Просит посмотреть на её отпрыска. Рукшин мельком бросает взгляд на десятилетнее тощее и бледное дарование, сидящее с отрешённым видом и рассматривающее внимательно узоры на потолке. Рукшин мамаше: «Вижу. Способности есть. Завтра приводите на занятия.» Никаких тестов и собеседований. Опыт и проницательность.

Жан-Мишель Баския. Ангел. 1982 год

Что я увидел у Белянинова? Мазок. Такой же свободный, как у Жана-Мишеля Баскии, Сая Твомбли и Роберта Мазервелла. Но парень не мажет и не красит, как Бог на душу положит. Он ведёт кистью куда надо, как Джексон Поллок, разбрызгивая и разливая краску на холстах размером с половину волейбольной площадки, точно знал, что он делает и в чём замысел. Я сам художник и точно знаю — если нет замысла, нет общей продуманной композиции, то это будет не картина, а мазня. И если не продумана палитра, нет замысла цветовой гаммы, не приготовлены нужные краски, то будет новогодняя блевотина из оливье и селёдки под шубой, а не картина маслом. Почти не бывает случайных хороших полотен даже в абстракции. При этом внутренняя свобода очень важна. Которая ограничена лишь чувством гармонии. Например, при кажущейся стихийности картин Баскии, они очень гармоничны. Причина? Баския был с детства насмотрен в лучших музеях Нью-Йорка. Возможно, он был дислектиком, потому что его любимыми книжками были анатомические атласы, он часами рассматривал устройство человека, впитывал красоту и божественную гармоничность внешних пропорций и внутреннего устройства человека. Анатомические картинки заменили ему, образно говоря, тексты поликлетовского «Канона» и «Хроматику» Гёте. К тому же Баския был музыкантом, то есть в нём изнутри пела гармония: мелодия, ритм, такт и размер.

Роберт Мазервелл

Научить гениальности нельзя. Вспоминается анекдотичная быль, как к Моцарту пришёл музыкант и попросил научить сочинять симфонии. Моцарт ответил: зачем писать сразу симфонию, можно же сначала сочинить сонет? На что человек ему возразил: но вы-то с детства пишите симфонии! На что Моцарт резонно заметил: это правда, но я ни у кого не спрашивал, как это делать.

Джексон Поллок

В России ещё нет развитого арт-рынка. Коллекционеры, если покупают работу у художника, стараются отжать его досуха. Я как-то ненароком, лет пять назад, обидел хорошего человека, одного из немногих коллекционеров современного искусства, Дениса Химиляйне. Я спросил его, насколько сильно он опускает и продавливает нищих голодных художников — выщипывает их до подпушка или оставляет им чуточку жирка от своих щедрот? Химиляйне обиделся. Видать, попал ему в самое серденько, то есть в кошелёк. Ей-Богу, не хотел обидеть человека. Если человек жаден, если он азартен, если он жлоб или обычная бытовая скряга — это его право, не я ему судья. Как учил нас Гордон Гекко, большой коллекционер актуального искусства — жадность есть благо (greed is good, в привычном и неправильном русском переводе фильма «Уолл Стрит» эта фраза звучит как «жадность — это хорошо»). Но проблема в том, что та же живопись — это затратный вид искусства. Надо покупать материалы, надо время иметь в виде относительно сытого досуга. Художника надо кормить хотя бы один раз в два дня. Картины не пишутся впопыхах и воздухом по воздуху, даже если пишутся быстро. Для создания арт-объекта нужно время, место, материалы и деньги.

Дмитрий Лион

Сай Твомбли

Россия не особо отставала от мировых тенденций в живописи, и порой даже опережала их. Например, работы Дмитрия Лиона (1925–1993) ничуть не менее талантливы, чем работы Сая Твомбли (1928–2011). Только Твомбли выставляли и покупали, и построили ему в Хьюстоне ещё при жизни музей, а Лиону давали по шапке и гоняли как бродячую собаку. Работы Феликса Шермана (1947 г.р.) или Евгения Гинзбурга (1939 г.р.) ничуть не уступают работам Жана Дюбюффе (1901–1985), на котором Арне Глимчер, основатель Pace Gallery и крупнейший арт-дилер мира, сделал состояние в сотни миллионов долларов. Правда, если б советские художники стали такое рисовать в 1940-е годы, как лучшие работы Дюбюффе, то их бы точно обвинили в формализме и дали бы 10 лет лагерей для овладения принципами пролетарской культуры и эстетики.

Евгений Гинзбург

Феликс Шерман

Жан Дюбюффе Новый Орлеан 1945 год

Кажется диким, что художников и литераторов сажали, но эта практика сохранялась до 1970-х годов. Михаила Шемякина (1943 г.р.) посадили в дурдом, закалывали аминазином, потом выкинули вон с Родины, а теперь это национальная гордость России. Вадима Сидура (1924–1986), тяжко раненого и награждённого боевыми орденами ветерана войны, за его скульптуры выгнали из партии, травили как бешеную собаку, хотели лишить мастерской и выгнать из Союза художников, но только дикие вопли от иностранных коллег и жуткий скандал после разгона Бульдозерной выставки (1974) сняли с него пристальное внимание, но это стоило ему второго и третьего инфарктов, которые он не пережил. Были в России совершенно гениальные люди, которых никто практически не заметил, кроме других гениев. Например, художника Алексея (Никифоровича) Козлова (1925–1977) замечали только музыкант Святослав Рихтер, академик Пётр Капица и авиаконструктор Олег Антонов (самолёты АН). Алексея Козлова я открыл для себя совсем недавно, будучи в галерее «Меандр-Антик». Я увидел потрясающей красоты работу — красный кувшин на чёрно-красном фоне, и сказал, что не узнаю кисть. Алексей Васютинский, антиквар и арт-дилер, который в теме искусства уже лет пятьдесят, пояснил, что это известный только в очень узких кругах мастер, которого нет на свете почти полвека. Его называли русским ван Гогом.

Алексей Козлов

Очень какая-то странная ситуация в России — гениев, если это не военно-технические специалисты по созданию вооружений, а какие-нибудь писатели, поэты и художники, не особо привечают. «Писака, виршеплёт, мазила!» — вот что говорят сограждане ан масс. Я не знаю, сколько людей в России вообще покупают картины. Один из тысячи? Из десяти тысяч? Из пятидесяти тысяч? В самом деле, в России узок этот круг талантливых художников и ещё уже круг коллекционеров и арт-дилеров, и все они страшно далеки от народа. Очень немного даже в Москве серьёзных галерей современного искусства. Серьёзная галерея — это которая занимается плотно карьерой художника, издаёт каталоги, работает с кураторами, чтоб художника включали во всякие выставки и чтоб его работы попадали в музеи, а не только в хорошие руки за смешные деньги. Прелесть русских художников — они не боятся развиваться. Мой любимый Олег Ланг (1950–2013), которого я считаю одним из главных мировых гениев эпохи, о котором я подробно писал, очень сильно эволюционировал, и, сохраняя узнаваемость, дошёл до экстремума силы цвета и выразительности лаконичной формы.

Олег Ланг

На Западе по-другому — как только художник нащупает золотую жилу, он начинает тиражировать только то, что приносит ему и представляющей его галерее деньги. И все требуют именно таких работ. На Западе художнику очень сложно эволюционировать: вдруг новая стилистика не понравится публике, спрос и продажи упадут, вслед за ними востребованность и цены, все коллекционеры потеряют деньги, вложенные в художника. То есть покупали работу, скажем, за 100 тысяч, а теперь не могут выручить и пятидесяти. Значит, состояние коллекционера уменьшилось на пятьдесят тысяч. А вот если работа выросла в цене, то коллекционер может её пожертвовать в музей, и, если она уже стоит 200 тысяч, то он вправе получить налоговый вычет из своих доходов на эту сумму. То есть на Западе выстроена настоящая система по производству искусства.

Хранилище картин во фрипорте

Существуют специальные места в Швейцарии, так называемые «фрипорты» (свободные порты), где богатые люди в специальных условиях хранят дорогостоящие вещи вроде картин, уникальной мебели, вин и тому подобное. Тема фрипортов освещается в сериале «Миллиарды» или в фильме Кристофера Нолана «Довод» (2020). Богатые люди прячут там свои сокровища не только от порчи и краж, но и от налоговых служб. Скажем, какая-то картина выросла в цене на 10 миллионов. При продаже человек должен был бы уплатить налог с 10 миллионов, процентов, скажем, тридцать. А так она перекочёвывает из одного отсека фрипорта в другой, деньги с одного оффшорного счёта на другой, и взятки гладки. Насколько я знаю, коллекция картин миллиардера Дмитрия Рыболовлева именно так и хранилась его дилером Ивом Бувье.

Спаситель мира кисти Леонардо на аукционе Christie’s. За 65 лет цена увеличилась с сотен долларов до полумиллиарда

Меня очень настораживает, что пошла нехорошая тенденция выгонять художников из мастерских, в которых они творили десятилетиями. Квартиры не приспособлены под серьёзное творчество и под хранение больших объёмов подручных материалов и работ. А народ не понимает, что картина, купленная у хорошего художника незадорого, из мастерской или при первичной продаже из галереи, переживёт века и останется в поколениях. Ведь талантливые художники — это те самые люди, которые придают держателям их картин не только украшение жизни и радость от обладания шедевром, но и создают каждому из нас семейную историю, а всем нам как обществу — национальную идентичность. И, помимо этого, талантливый художник и талантливая, а то гениальная работа — это инвестиция, которая может сделать любого из нас баснословно богатым. Напомню, что работа «Спаситель мира» Леонардо, принадлежавшая упомянутому выше Рыболовлеву, за 65 лет выросла в цене со ста долларов до полумиллиарда. Таки есть смысл покупать искусство. Особенно в России, где работы гениев пока ещё доступны каждому.

Источник: argumenti.ru